Этого хорошенького, сероглазого малыша уже нет в живых. За свою короткую, пятимесячную жизнь он не успел сполна познать любовь и тепло мамы и папы, которые самозабвенно заботились о своем сынишке, радовались его первым успехам и мечтали воспитать его настоящим мужчиной. В один миг рухнуло всё и превратилось в страшный кошмар… Передо мной сидит убитая горем женщина, которая беспрестанно плачет. Черная одежда, потухший взгляд, дрожащие руки гладят фотографию розовощёкого Лёвушки. — Сыночек мой маленький, Львёночек любименький, — почти беззвучно шепчут её губы. — Посмотрите на него. Разве этот здоровый, жизнерадостный ребёнок был смертельно болен? Скажите, как жить мне теперь после его смерти? Невозможно вынести её взгляда, в котором смешались боль, недоумение, растерянность и безысходность. Трудно высказать, что происходит в этот момент в душе, слова утешения бессильны. Можно только обнять, а главное выслушать, прочувствовать и понять трагедию матери. Людмиле Бондаренко 32 года. С мужем Сергеем они ждали рождения второго ребёнка с нетерпением. Их первенцу Максиму уже 9 лет, он также радовался тому, что скоро у него появится братишка. Малыш появился на свет 2 апреля. Абсолютно здоровым, весом около 4-х килограмм. В семье Бондаренко начались приятные хлопоты — пелёнки, погремушки, первые "агу", прогулки на свежем воздухе. Людмила с ребёнком стабильно посещали Артемовскую детскую поликлинику по месту жительства, также на дом приходила патронажная медсестра. Все 5 месяцев серьезных жалоб на здоровье сынишки не было. Мальчик набирал вес как положено. В месяц ему было сделано УЗИ, в 3 месяца сданы все анализы. Ребенок прошел осмотр невропатолога, лора и хирурга. После полного обхода врачей была сделана положенная прививка. Развитие ребенка проходило в норме, он был полностью здоров. Уставшие слушать "нюни" Суббота 29 сентября стала роковой для счастливых родителей. Утром Людмила заметила у Лёвушки хрипы. Испугавшись, женщина обратилась к дежурному педиатру Артемовской детской поликлиники. Она послушала ребенка и сказала, что ничего страшного нет и даже не видит повода назначать антибиотики. Врач выписала необходимые медикаменты и отпустила Людмилу с сынишкой домой. Дома ребенку лучше не стало, выписанные лекарства не помогали, к вечеру этого же дня у малыша появился кашель, хрипы не уменьшались, но температуры не было. Людмила вызвала скорую помощь, так как боялась предстоящей ночи. Врач скорой помощи подробно расспросила, какие у ребенка симптомы, послушала несколько раз. Критического состояния у малыша не было. Но врач настояла поехать в приемный покой соматического отделения. — В больницу мы приехали в половине восьмого вечера, — плача рассказывает Людмила. — В приемном покое измерили температуру, температуры не было. Посчитали пульс. Вместо положенных 36-ти раз, он дышал 68 . Но мой малыш не плакал, улыбался. Я даже сказала тогда — "Молодец сынок, болеешь, а не сдаешься". Врач сказала, что если положат в отделение, то поставят капельницу на 4 часа, но надо чтобы ребёнка осмотрел врач-реаниматолог. Людмила согласилась. После осмотра малыша врач-реаниматолог В.В.Могилевский сделал ему рентген. Затем сообщил, что у ребенка "обструктивный" бронхит и ему будет лучше в реанимации. Так же он сказал, что ему дадут общий наркоз, вставят катетор и будут снимать обструкцию. Естественно женщина расплакалась! Вот тут началась совершенно непредсказуемая реакция врача! — Он начал ругаться и кричать, что устал слушать все время эти "нюни"! Я не знала, что мне делать — решиться идти в реанимацию или остаться в соматике. Стала у него спрашивать, насколько ребенка положат, когда ему станет лучше. А врач лишь грубо ответил — а вы мне скажете, за сколько минут вы дойдете до универмага? Так и я вам ничего не могу сказать! Мне дали бумаги на мое согласие на общий наркоз и медсестры забрали у меня ребенка. Из бронхита в "при смерти" Утром 30 сентября Людмила с мужем уже была у дверей реанимации. Вышла уже другая врач и сообщила страшную новость — ребенок при смерти! Дальше посыпались диагнозы, которые неизвестным образом возникли у ребенка за одну только ночь — увеличенное сердце, сердечная недостаточность, отёк головного мозга, клиническая смерть. У ребенка пульс — 240, давление — 50, температура — 40, лихорадка. Мальчик подключен к искусственно-вентиляционной системе и находится в медикаментозном сне. Врач недоуменно спрашивала, почему Людмиле про увеличенное сердце не сказали еще вчера. Людмила просто ужаснулась! Ведь ее сын не был в критическом состоянии, иначе бы ее не ставили перед выбором — идти в реанимацию или в соматику. На все вопросы врач-реаниматолог отвечала свое жесткое "не знаю", лишь сообщила, что врачи будут связываться с ростовскими кардиологами и консультироваться с ними. Несчастная мать бросилась во все храмы города Шахты, ставила свечи, молилась только об одном — о спасении родного Лёвушки. Днём она вновь была у дверей реанимации с отцом Сергием, чтобы он причастил малыша. В отделение реанимации его упорно не хотели пускать, но Людмила добилась, чтобы пропустили. Отец Сергий вышел через 10 минут. — Я бросилась к нему с вопросами — плачет ли мой маленький, спит ли? В каком состоянии? — сквозь слёзы рассказывает Людмила. — Батюшка ответил, что не спит и малыш смотрел на него. Сразу же возникают вопросы, на которые не удалось получить ответы. Как ребёнок мог смотреть на батюшку, если он, по словам врача, был в медикаментозном сне? А быть может отца Сергия подвели к другому ребёнку? И ещё один страшный вопрос — а находился ли мальчик в реанимации в этот момент? Грубость в "белых халатах" Вечером 30 сентября Людмила со своей мамой снова пришла в реанимацию. Вместе с ними возле реанимационного отделения находились родители 11-ти месячного малыша. Измученные долгим ожиданием родители решили пройти к окнам реанимации, чтобы хоть как-то быть ближе к собственным детишкам. Со слов Людмилы, у окна они услышали голоса врачей и стоны ребенка. То, что родители услышали привело состояние шока. — Одна из врачей говорила ребенку:- "Заткнись с… ! Сколько можно вякать, как ты, надоел за весь день…". Дочка одной из родительниц залезла на окно и увидела, что это их 11-месячный малыш. Врачи, занимаясь им, просто обзывали его! Вы можете себе это представить! Дети, лежащие в реанимации, терпят такое отношение к ним! Разгневанная мама этого ребенка бросилась к дверям реанимации и стала требовать объяснений у врачей. В ответ заведующий отделением детской реанимации А.И.Пятиков сообщил, что разберётся в этой ситуации и виновный будет обязательно наказан. Опять же это со слов Людмилы, которая слышала этот разговор. Женщину с ребенком на следующий день перевели в соматическое отделение, но, как она утверждает, никто из врачей за грубое обращение с ребёнком не был наказан. Людмилу же вызвали в ординаторскую, в которой находились заведующий отделением, лечащие педиатры и врач из Ростова. — С нами начали беседу о том, чем я болела до беременности и во время беременности, говорили мне, что наверно это внутриутробная инфекция, — рассказывает Людмила. — Грубо говоря, свалили всё на меня! Ростовский врач стал объяснять, что у моего сына двухсторонняя пневмония, жидкость в легких, жидкость за легкими, жидкость в животе, поражение головного мозга, иммунодефицит, сепсис, сердечная недостаточность. Затем показали мне уже другой рентгеновский снимок с увеличенным сердечком почти на всю грудную клетку и сообщили, что шансов жить моего ребенка нет! В тот момент я себя уже не помнила от услышанного. Неужели столько всего могло быть от хрипа в горле? Не помню, как ушла оттуда, единственно, что я просила — это дать разрешение на транспортировку в Ростов, на что получила тут же отказ. Лёвушки больше нет… 1 октября ранним утром Людмила уже была в реанимации. Её волновал только один вопрос — жив ли её сыночек? Заведующий реанимационного отделения произнёс самые страшные слова в её жизни — ваш ребёнок умер в 8:00, не выдержало сердце. Трудно описать состояние матери, что она почувствовала в этот момент… — Я попросила посмотреть на дитя, на что он мне ответили отказом. Меня не пускали ни к живому ребёнку, ни к мёртвому. В морг сыночка перевели только в 11:30 или 12:30, точно не помню. Туда меня тоже не пустили. Патологоанатом сообщил, что у ребенка сепсис, поражены все органы. Это как, за один день? Я консультировалась с детским участковым врачом педиатром Артемовской детской поликлиники, со своим врачом женской консультации, с врачом скорой помощи, которая приезжала к нам на вызов 29 сентября. Все они утверждают, что мой родной сынок не мог умереть от того, с чем поступил в отделение. 4 октября Людмиле выдали на руки лишь справку о смерти, в которой указана причина смерти ребёнка — генерализованная вирусно-бактериальная инфекция. Врачебная тайна или всё совершенно СЕКРЕТНО? А дальше всё покрыто тайной или нежеланием разбираться в истинных причинах смерти несчастного малыша. Людмила стала натыкаться на непонимание и равнодушие шахтинского здравоохранения. Все дружно начали "открещиваться" от случившейся смерти в детской реанимации. Ведь по сути, любая детская смерть в больнице — это уже ЧП. Да, врачи — не боги, и не каждого умирающего можно, буквально, вытащить с того света. Как утверждают в детской больнице, в реанимации работают только профессионалы, с многолетним стажем работы. Но почему никто не хочет разобраться в этой странной истории? Почему "вешают" на мать внутриутробную инфекцию, которой у здорового малыша не было? Почему пытаются обвинить врача Артемовской детской поликлиники Борзенко Н.А., которая якобы пропустила серьёзное заболевание ребёнка? А это лучший детский врач в городе Шахты, многие мамы с детьми стараются попасть на приём именно к ней! Почему врачи-реаниматологи допускают грубое отношение к детям и их родителям? Кто даёт им право на это? Клятва Гиппократа или издержки профессии? Людмила намерена действовать решительно. Она обратилась с жалобой в областное Министерство здравоохранения, где пообещали провести под контролем медицинскую экспертизу. Людмила также подала заявление в Шахтинскую прокуратуру. В городском здравоохранении женщина отклика не нашла. Редакция Шахты.SU пыталась связаться с детской городской больницей, в приемный покой которой 29 сентября поступил малыш. Главный врач больницы Светлана Казакова отказалась разговаривать, сославшись на врачебную тайну. Заведующий реанимационного отделения Александр Пятиков также отказался от комментариев, сообщив, что не имеет право давать посторонним людям информацию. Директор департамента шахтинского здравоохранения Светлана Василькова разговаривать не стала, сообщив, что будет отвечать только на письменный запрос. Хотя на заседании круглого стола "СМИ, власть, сотрудничество" шахтинские журналисты поднимали вопрос о том, что когда им необходима какая-либо срочная информация от представителей власти, то руководители департаментов, отделов администрации вместо конструктивного сотрудничества предлагают направлять им письменные запросы, отодвигая на неопределённый срок решение важных проблем общества. Получается, что сотрудничество власти и прессы в Шахтах пока остаётся под вопросом. Нет горя страшнее, чем горе матери, похоронившей своего ребенка. Есть ли виновные? А если есть, то накажут ли их? Так оно или нет, но малыша уже не вернуть. Смерть ребёнка нельзя пережить, с этой болью живут всю жизнь… Данный случай не единственный. Как написала Людмила на форуме портала Шахты.SU, она встречалась с людьми, дети которых за последние 3 месяца, пострадали в этой же реанимации. У одной 3-х летняя дочка, которая находилась там 7 раз (как сказали в Ростове по вине наших врачей у дитя от недолеченного бронхита развилась бронхиальная астма, девочка теперь ходит с аппаратом, приступы развиваются в течение 30 минут), постоянно отдавали ребенка с синяками. Девочка кидает маме в голову монеты, мама говорит ей, что так нельзя, она отвечает — а мне так тетя в больнице делала. Другая, которой недавно отдали ребенка раньше положенного срока, поступила с таким же диагнозом как и у моего зайчика. Малыша вынесли как растение, теперь они лежат в Ростове. У третьей мамы ребенку 8 месяцев. После этой же реанимации — он инвалид, поступил с таким же диагнозом как и мой малышок, хрипы. Зрелище передать не могу, у ребенка откинута голова назад, сводит судорогами ручки, ножки, лицо, кушает еле-еле, дальше писать не буду. У малыша поражение головного мозга. Короче говоря, диагнозов много, но такие же как и у моего по словам этих же врачей (внутриутробная инфекция, сепсис, увеличено сердечко и т.д.). У четвертой ребенок с такими же диагнозами умер в августе месяце. Я надеюсь, что найдутся еще пострадавшие от этих опытнейших реаниматологов. Немного ли случаев, а? Или мы все выдумываем, хотим осквернить врачей, какая нам выгода?