Да у Владимира Семёновича все песни - ШЕДЕВРЫ!!!
не могу не согласиться
Прерванный полёт
Кто-то высмотрел плод, что неспел, неспел,
Потрусили за ствол – он упал, упал...
Вот вам песня о том, кто не спел, не спел,
И что голос имел – не узнал, не узнал.
Может, были с судьбой нелады, нелады,
И со случаем плохи дела, дела,
А тугая струна на лады, на лады
С незаметным изъяном легла.
Он начал робко – с ноты «до»,
Но не допел её не до...
Недозвучал его аккорд, аккорд
И никого не вдохновил...
Собака лаяла, а кот
Мышей ловил...
Смешно! Не правда ли, смешно! Смешно!
А он шутил – недошутил,
Недораспробовал вино
И даже недопригубил.
Он пока лишь затеивал спор, спор
Неуверенно и не спеша,
Словно капельки пота из пор,
Из-под кожи сочилась душа.
Только начал дуэль на ковре,
Еле-еле, едва приступил.
Лишь чуть-чуть осмотрелся в игре,
И судья ещё счет не открыл.
Он знать хотел всё от и до,
Но не добрался он, не до...
Ни до догадки, ни до дна,
Не докопался до глубин,
И ту, которая одна,
Недолюбил, недолюбил!
Смешно, не правда ли, смешно?
А он спешил – недоспешил.
Осталось недорешено,
Всё то, что он недорешил.
Ни единою буквой не лгу –
Он был чистого слога слуга,
И писал ей стихи на снегу, –
К сожалению, тают снега.
Но тогда ещё был снегопад
И свобода писать на снегу.
И большие снежинки, и град
Он губами хватал на бегу.
Но к ней в серебряном ландо
Он не добрался и не до...
Не добежал, бегун-беглец,
Не долетел, не доскакал,
А звёздный знак его – Телец –
Холодный Млечный Путь лакал.
Смешно, не правда ли, смешно,
Когда секунд недостает, –
Недостающее звено –
И недолёт, недолёт, недолёт...
Смешно, не правда ли? Ну, вот, –
И вам смешно, и даже мне.
Конь на скаку и птица влет, –
По чьей вине, по чьей вине?
1973
***
Райские яблоки
Я когда-то умру – мы когда-то всегда умираем, –
Как бы так угадать, чтоб не сам – чтобы в спину ножом:
Убиенных щадят, отпевают и балуют раем, –
Не скажу про живых, а покойников мы бережём.
В грязь ударю лицом, завалюсь покрасивее набок,
И ударит душа на ворованных клячах в галоп.
В дивных райских садах наберу бледно-розовых яблок.
Жаль, сады сторожат и стреляют без промаха в лоб.
Прискакали – гляжу – пред очами не райское что-то:
Неродящий пустырь и сплошное ничто – беспредел.
И среди ничего возвышались литые ворота,
И огромный этап – тысяч пять – на коленях сидел.
Как ржанёт коренной! Я смирил его ласковым словом,
Да репьи из мочал еле выдрал и гриву заплёл.
Седовласый старик слишком долго возился с засовом –
И кряхтел и ворчал, и не смог отворить – и ушёл.
И измученный люд не издал ни единого стона,
Лишь на корточки вдруг с онемевших колен пересел.
Здесь малина, братва,– нас встречают малиновым звоном!
Всё вернулось на круг, и распятый над кругом висел.
Всем нам блага подай, да и много ли требовал я благ?
Мне – чтоб были друзья, да жена – чтобы пала на гроб, –
Ну а я уж для них наберу бледно-розовых яблок.
Жаль, сады сторожат и стреляют без промаха в лоб.
Я узнал старика по слезам на щеках его дряблых:
Это Петр Святой – он апостол, а я – остолоп.
Вот и кущи-сады, в коих прорва мороженных яблок.
Но сады сторожат – и убит я без промаха в лоб.
И погнал я коней прочь от мест этих гнилых и зяблых, –
Кони просят овсу, но и я закусил удила.
Вдоль обрыва с кнутом по-над пропастью пазуху яблок
Для тебя привезу: ты меня и из рая ждала!
1977
